Старый выборгский извозчик
В февральском выпуске Karjalan Viikkoliite за 1937 год журналисты отправились в Нейшлотскую слободу Выборга, чтобы поговорить с человеком, о котором тогда знали почти все горожане, - извозчиком Юсси Лайлюнэном.
45 лет он работал «иссиккой» на улицах Выборга, пережил смену экипажей, волну модернизации, языковой многоязычный рынок, и - как вспоминает он сам - не раз возил военных, купцов, профессоров и даже, как ему сказали, «брата императора».
45 лет он работал «иссиккой» на улицах Выборга, пережил смену экипажей, волну модернизации, языковой многоязычный рынок, и - как вспоминает он сам - не раз возил военных, купцов, профессоров и даже, как ему сказали, «брата императора».
И сегодня вы можете увидеть перед выборгским вокзалом «иссикка-пирссьи» (санные экипажи-иссикки).
Уже много лет подписавшийся тихо недоумевал, почему в общественности никогда не видно никакого упоминания о той уменьшающейся, постепенно вымирающей профессиональной группе, представителей которой мы, городские жители, видим каждый день среди нас за работой, и которая день ото дня всё больше беднеет и сокращается.
Речь идёт о прогонах, извозчиках, «иссикко», «воссиках» - как бы их ни называли. И всё же можно было бы ожидать, что о профессии, которая тем или иным образом связана с жизнью города, найдётся тема для самых разных статей и исследований. Ведь, например, возникновение и развитие этой профессии в определённом смысле отражают развитие нашего городского общества и в некоторой мере — культурную историю. С этим связано многое такое, что представляло бы благодарный материал для краеведческих исследований, не говоря уже о литературных темах, которые она могла бы предложить исследователю.
В публичной речи, на страницах газет и иллюстрированных журналов, однако, ни разу не встречалось, насколько известно, ни одного обобщающего обзора хотя бы о многочисленных типах экипажей, используемых в этой профессии, хотя с другой стороны можно прочитать статьи об истории и развитии автомобиля и поезда.
Теперь, когда с усердием стараются сохранить всё старое и исчезающее, что так или иначе отражает культуру, не будет лишним выразить пожелание, чтобы и сведения и навыки, относящиеся к профессии извозчика, были сохранены, и чтобы самые характерные типы экипажей, повозок, упряжи, одежда извозчиков и т. д. были также сохранены в музеях для потомков.
Это пожелание мы хотели бы выразить прежде всего именно выборгским краеведам, поскольку здесь, вероятно, были бы наилучшие возможности добиться хороших результатов. Ведь в Выборге когда-то была относительно самая большая в стране извозчицкая община, и, в любом случае, эта профессия имела здесь уже многодесятилетние традиции.
Современная извозчицкая община в значительной степени всё ещё состоит из «иссикко прежних добрых времён», старых, поседевших извозчиков, которые действительно знают и владеют своим ремеслом - и таких ещё немало живо.
Речь идёт о прогонах, извозчиках, «иссикко», «воссиках» - как бы их ни называли. И всё же можно было бы ожидать, что о профессии, которая тем или иным образом связана с жизнью города, найдётся тема для самых разных статей и исследований. Ведь, например, возникновение и развитие этой профессии в определённом смысле отражают развитие нашего городского общества и в некоторой мере — культурную историю. С этим связано многое такое, что представляло бы благодарный материал для краеведческих исследований, не говоря уже о литературных темах, которые она могла бы предложить исследователю.
В публичной речи, на страницах газет и иллюстрированных журналов, однако, ни разу не встречалось, насколько известно, ни одного обобщающего обзора хотя бы о многочисленных типах экипажей, используемых в этой профессии, хотя с другой стороны можно прочитать статьи об истории и развитии автомобиля и поезда.
Теперь, когда с усердием стараются сохранить всё старое и исчезающее, что так или иначе отражает культуру, не будет лишним выразить пожелание, чтобы и сведения и навыки, относящиеся к профессии извозчика, были сохранены, и чтобы самые характерные типы экипажей, повозок, упряжи, одежда извозчиков и т. д. были также сохранены в музеях для потомков.
Это пожелание мы хотели бы выразить прежде всего именно выборгским краеведам, поскольку здесь, вероятно, были бы наилучшие возможности добиться хороших результатов. Ведь в Выборге когда-то была относительно самая большая в стране извозчицкая община, и, в любом случае, эта профессия имела здесь уже многодесятилетние традиции.
Современная извозчицкая община в значительной степени всё ещё состоит из «иссикко прежних добрых времён», старых, поседевших извозчиков, которые действительно знают и владеют своим ремеслом - и таких ещё немало живо.
Интервью с Юсси Лайлюнэном
На этот раз мы хотели бы представить читателям «Приложения Karjalan Viikkoliite» одного из этих выборгских извозчиков - мужчину, который, выполнив долгий жизненный труд, уже вполне вправе перейти к мудрому покою старости.
Этот бодрый старик - Йохан Лайлюнэн, или Лайлюнэн Юсси, как называют его товарищи - когда-то был знакомым, привычным персонажем на улицах Выборга, хотя в последние годы его там уже не видели. Одинокие вечера своей жизни он теперь проводит в своем старом доме в Нейшлотской слободе, где он и родился.
Именно там, в его маленькой комнате, за историческим романом и трубкой, мы и застали его для беседы. Юсси Лайлюнэну всего 64 года, но из-за болезни ног он уже четыре года прикован к своему стулу и может передвигаться только руками, подтягиваясь. Эта болезнь была у него с детства, но, несмотря на это, он 45 долгих лет зарабатывал себе на жизнь профессией извозчика.
И хотя последние годы он уже не мог иметь дела с экипажами и лошадьми, его душа всё ещё к ним тянется. И когда обстоятельства не позволили этому увлечению проявляться обычным образом, оно нашло себе другие пути. Так что предоставим слово ему самому:
«Прошлой осенью, когда делал игрушечные санки для детей брата, мне пришло в голову сделать небольшую модель старых экипажей - для развлечения. А потом зимой, изготовив те санки, я решил сделать миниатюру всех тех “троска”-моделей, которыми пользовались в профессии. И так они потом и получились. Последний, французский экипаж, был готов лишь к Иванову дню, именинам и дню рождения, потому что было так много других мелких дел.»
Мы с интересом рассматриваем разные типы «троска», сани и маленькую деревянную лошадку, запряжённую впереди, и убеждаемся, что всё это сделано с большой аккуратностью и знанием дела.
Однако о одном из экипажей мы хотели бы ещё кое-что узнать, и Юсси рассказывает:
«Самый старый - тот, что построен на рессорах. Он использовался примерно до 1880-х годов. Ездить на нём приятно, но для извозчика неудобно: при подъёме передние рессоры немного мешали. После рессорной повозки вошла в употребление эта линейка- или линетка-модель, железная повозка. У неё были железные колёса, и на булыжной мостовой она тряслась очень сильно. Около рубежа столетий и она была заменена новой моделью - той, что сейчас обычна.
Одновременно начали использовать резиновое колесо. Эта французская модель повозки у нас применяется всего пару десятилетий. В ней необычно то, что корзина опускается вниз сплошной дугой - без отдельного сиденья.»
На этот раз мы хотели бы представить читателям «Приложения Karjalan Viikkoliite» одного из этих выборгских извозчиков - мужчину, который, выполнив долгий жизненный труд, уже вполне вправе перейти к мудрому покою старости.
Этот бодрый старик - Йохан Лайлюнэн, или Лайлюнэн Юсси, как называют его товарищи - когда-то был знакомым, привычным персонажем на улицах Выборга, хотя в последние годы его там уже не видели. Одинокие вечера своей жизни он теперь проводит в своем старом доме в Нейшлотской слободе, где он и родился.
Именно там, в его маленькой комнате, за историческим романом и трубкой, мы и застали его для беседы. Юсси Лайлюнэну всего 64 года, но из-за болезни ног он уже четыре года прикован к своему стулу и может передвигаться только руками, подтягиваясь. Эта болезнь была у него с детства, но, несмотря на это, он 45 долгих лет зарабатывал себе на жизнь профессией извозчика.
И хотя последние годы он уже не мог иметь дела с экипажами и лошадьми, его душа всё ещё к ним тянется. И когда обстоятельства не позволили этому увлечению проявляться обычным образом, оно нашло себе другие пути. Так что предоставим слово ему самому:
«Прошлой осенью, когда делал игрушечные санки для детей брата, мне пришло в голову сделать небольшую модель старых экипажей - для развлечения. А потом зимой, изготовив те санки, я решил сделать миниатюру всех тех “троска”-моделей, которыми пользовались в профессии. И так они потом и получились. Последний, французский экипаж, был готов лишь к Иванову дню, именинам и дню рождения, потому что было так много других мелких дел.»
Мы с интересом рассматриваем разные типы «троска», сани и маленькую деревянную лошадку, запряжённую впереди, и убеждаемся, что всё это сделано с большой аккуратностью и знанием дела.
Однако о одном из экипажей мы хотели бы ещё кое-что узнать, и Юсси рассказывает:
«Самый старый - тот, что построен на рессорах. Он использовался примерно до 1880-х годов. Ездить на нём приятно, но для извозчика неудобно: при подъёме передние рессоры немного мешали. После рессорной повозки вошла в употребление эта линейка- или линетка-модель, железная повозка. У неё были железные колёса, и на булыжной мостовой она тряслась очень сильно. Около рубежа столетий и она была заменена новой моделью - той, что сейчас обычна.
Одновременно начали использовать резиновое колесо. Эта французская модель повозки у нас применяется всего пару десятилетий. В ней необычно то, что корзина опускается вниз сплошной дугой - без отдельного сиденья.»
Лайлюнэн Юсси на своей нынешней «лошади».
Случаи из жизни
- «Наверняка за такой долгий период работы у вас накопилось много случаев?»
- «Нет, ничего особенного», - отвечает наш собеседник скромно.
«Хотя случалось всякое, конечно.Например, однажды довелось довезти по городу одного русского военно-морского офицера. Когда я вёз его обратно, матрос с корабля спросил:
“Знаешь, кого ты вёз? Это брат императора.”»
- «Я слышал истории о языках. Выборгские извозчики якобы знали много языков?»
- «Да, многие старые извозчики и правда знали несколько языков. Я, например, по-русски знал довольно хорошо, по-шведски - несколько слов, по-немецки - так-сяк.
Однажды я вёз двух русских господ, которые ехали на экзамен в университет. Они сначала говорили по-фински, а затем перешли на русский, думая, что “извозчик не поймёт”. Я спросил по-русски, куда едем. Они удивились и перешли на шведский. Когда добрались до места, они спросили цену. Когда я ответил по-шведски, они ещё долго стояли у ворот, глядя мне вслед.»
«Слухов много приходилось слышать. Например, старик Ряйсяс, финн, говорил на четырёх языках. Как-то он вёз двух русских дам. Одна сказала: “Он нас понимает”. Другая: “Нет”. Тогда он сказал: “Да, понимаю”. После этого они не сказали ни слова.»
- «Наверняка за такой долгий период работы у вас накопилось много случаев?»
- «Нет, ничего особенного», - отвечает наш собеседник скромно.
«Хотя случалось всякое, конечно.Например, однажды довелось довезти по городу одного русского военно-морского офицера. Когда я вёз его обратно, матрос с корабля спросил:
“Знаешь, кого ты вёз? Это брат императора.”»
- «Я слышал истории о языках. Выборгские извозчики якобы знали много языков?»
- «Да, многие старые извозчики и правда знали несколько языков. Я, например, по-русски знал довольно хорошо, по-шведски - несколько слов, по-немецки - так-сяк.
Однажды я вёз двух русских господ, которые ехали на экзамен в университет. Они сначала говорили по-фински, а затем перешли на русский, думая, что “извозчик не поймёт”. Я спросил по-русски, куда едем. Они удивились и перешли на шведский. Когда добрались до места, они спросили цену. Когда я ответил по-шведски, они ещё долго стояли у ворот, глядя мне вслед.»
«Слухов много приходилось слышать. Например, старик Ряйсяс, финн, говорил на четырёх языках. Как-то он вёз двух русских дам. Одна сказала: “Он нас понимает”. Другая: “Нет”. Тогда он сказал: “Да, понимаю”. После этого они не сказали ни слова.»
Рессорная повозка и линекка (слева).
О заработках
- «Какие были дневные заработки?»
- «Это зависело от того, сколько часов работал. Я обычно отрабатывал только свой минимум, поэтому дневной заработок большим не был.»
Он показывает свой старый, пожелтевший дневник:
«Я записывал свои доходы с 1907 года».
Лучший месячный доход был в октябре 1917 года - 774 марки. Лучший дневной заработок после реформы - 2 августа 1921 года: 270 марок.
«Я тогда ездил пять раз туда-обратно между Пикируукки и городом. Часто бывало, что русские офицеры давали в пьяном виде хорошие деньги. Однажды мне пришлось в Ураве ждать 1 час 15 минут русского капитана - хотя он выглядел так, будто выйдет сразу.»
О лошадях
- «Больше всего вы работали с лошадьми?»
Теперь собеседник оживляется. Он был “лошадником” с малых лет. Первый опыт - в шесть лет, когда лошадь укусила его за подбородок.
«Это была первая лошадь отца - Карукка. Купили за 120 марок. Когда она погибла, у нас было уже семь лошадей, нужно было держать нескольких конюхов.»
Он показывает другую тетрадь - со всеми сведениями о его 57 лошадях, с которыми он работал.
«Первой моей была Лиипи. Я ездил на ней 13 лет. Когда она состарилась, мы её убрали и похоронили в лесу Хиетала. Не смог продать, хотя давали 200 марок. Других моих лошадей убирал по той же причине. Последний мой выращенный конь - Пойка - ушёл на скотобойню за 259 марок, хотя живым стоил бы 3,000.»
Историй о лошадях - бесконечно много. У каждой - свой характер, свои капризы, своя память.
Почему он выбрал это дело
- «Могли бы вы заниматься чем-то другим?»
- «Нет, конечно. С детства чувствовал непреодолимую тягу к лошадям и езде. Когда мне было 16 и ноги заболели, врач сказал, что вылечит, если я перестану ездить - но я не смог отказаться. Наверное, это у нас семейное: и отец был извозчиком, и брат тоже.»
Неприятные стороны профессии
- «Что было самым тяжёлым?»
- «Плохая погода и долгие ожидания. Раньше суровые зимние морозы были самыми тяжелыми. Теперь их уже почти нет - воздух стал тёплый, как за границей.»
- «Какие были дневные заработки?»
- «Это зависело от того, сколько часов работал. Я обычно отрабатывал только свой минимум, поэтому дневной заработок большим не был.»
Он показывает свой старый, пожелтевший дневник:
«Я записывал свои доходы с 1907 года».
Лучший месячный доход был в октябре 1917 года - 774 марки. Лучший дневной заработок после реформы - 2 августа 1921 года: 270 марок.
«Я тогда ездил пять раз туда-обратно между Пикируукки и городом. Часто бывало, что русские офицеры давали в пьяном виде хорошие деньги. Однажды мне пришлось в Ураве ждать 1 час 15 минут русского капитана - хотя он выглядел так, будто выйдет сразу.»
О лошадях
- «Больше всего вы работали с лошадьми?»
Теперь собеседник оживляется. Он был “лошадником” с малых лет. Первый опыт - в шесть лет, когда лошадь укусила его за подбородок.
«Это была первая лошадь отца - Карукка. Купили за 120 марок. Когда она погибла, у нас было уже семь лошадей, нужно было держать нескольких конюхов.»
Он показывает другую тетрадь - со всеми сведениями о его 57 лошадях, с которыми он работал.
«Первой моей была Лиипи. Я ездил на ней 13 лет. Когда она состарилась, мы её убрали и похоронили в лесу Хиетала. Не смог продать, хотя давали 200 марок. Других моих лошадей убирал по той же причине. Последний мой выращенный конь - Пойка - ушёл на скотобойню за 259 марок, хотя живым стоил бы 3,000.»
Историй о лошадях - бесконечно много. У каждой - свой характер, свои капризы, своя память.
Почему он выбрал это дело
- «Могли бы вы заниматься чем-то другим?»
- «Нет, конечно. С детства чувствовал непреодолимую тягу к лошадям и езде. Когда мне было 16 и ноги заболели, врач сказал, что вылечит, если я перестану ездить - но я не смог отказаться. Наверное, это у нас семейное: и отец был извозчиком, и брат тоже.»
Неприятные стороны профессии
- «Что было самым тяжёлым?»
- «Плохая погода и долгие ожидания. Раньше суровые зимние морозы были самыми тяжелыми. Теперь их уже почти нет - воздух стал тёплый, как за границей.»
Если информация была полезной, поделитесь ею со своими друзьями в соц. сетях!